Она не
уволилась. Приближались Рождество и новый год, на работе весело готовились к их
встрече, тем более что 23 декабря была еще и годовщина открытия лаборатории, и
Дарья понимала, что если она уволится прямо сейчас, это обидит коллег и к тому
же, вероятно, создаст им трудности с поиском замены. «Поработаю еще хотя бы до середины
января, — подумала она. — А то неудобно получится, если я уйду в такое время».
По случаю
праздников здесь была традиция организовывать что-то вроде подарочной викторины:
сотрудники обменивались подарками, а кто кому будет дарить, решал жребий. Имена
записывались на бумажки и складывались в мешочек, откуда каждый вытягивал одно
и никому не должен был его раскрывать до момента вручения подарков. Сейчас имена
распределили по двум мешочкам: в лаборатории было равное количество мужчин и
женщин, поэтому мужчины делали подарки женщинам и наоборот. Дарья молила Бога,
чтобы ей не достался Контоглу, и в итоге вытянула бумажку с именем Аристидиса.
«Какое счастье! — подумала она. — О подарке ему даже думать не надо! Подарю альбом
с фотографиями и автографом Василя, и он наверняка будет счастлив».
Действительно, у них дома было множество фотографий с бегов и скачек, и сделать
интересную подборку не составило труда. Василий смеялся, узнав, как жена решила
осчастливить ученого поклонника его таланта, и с удовольствием расписался на
форзаце альбома. «Конечно, не ахти какой роскошный подарок, — думала Дарья, —
но для Аристидиса это точно будет равноценно куче золота!» Вообще же, по словам
Эванны, от мужчин следовало ожидать довольно дорогих подарков — все они
зарабатывали очень хорошо и не скупились на подношения сотрудницам в случае
торжеств.
23-го вечером
в лаборатории шумно праздновали. Сначала была официальная часть: после обеда
пришел ректор института, поздравил всех сотрудников и каждому вручил по набору
разноцветных скрепок в виде колбочек. Эванна похихикала Дарье на ухо, что такие
подарки он делает каждый год и у некоторых сотрудников дома уже целый
скрепочный склад. В течение дня забегали коллеги из других отделов,
поздравляли, приносили и презенты — вино, сласти, фрукты, колбасу, сыр, соленую
рыбу, свежеиспеченные пирожки с разными начинками. Пирожки с мясом источали
такое благоухание, что у Дарьи, когда она зашла в «трапезную», потекли слюнки:
у нее-то уже почти сорок дней шел Рождественский пост… Между тем, кроме нее, в
лаборатории постились только тетя Вера и еще одна пожилая сотрудница. Прибегала
и Илария, поприветствовала всех, обняла Дарью, отдельно поздравив ее с первой
встречей Рождества на новом месте, рассмешила Эванну, что-то шепнув ей на ухо,
ловко уклонилась от Контоглу, который, кажется, собирался поцеловать ей то ли
руку, то ли даже щеку, подарила каждому по большой конфете, в том числе Ставросу
— в черной обертке с золотыми звездами. Дарья вспомнила, что эти конфеты называются
«Звёзды Востока», и, глядя, с какой легкостью подруга общается с людьми, даже с
«мрачным» Алхимиком — кстати, он в этот вечер был вовсе не мрачным и улыбнулся
Иларии вполне дружелюбно, принимая подарок, — подумала: «Кажется, я слишком
много думаю о том, как с кем говорить и кто что обо мне может подумать. Лари,
вот, ни о чем таком, кажется, даже не задумывается, а у нее все получается так
естественно и хорошо, даже вот и Ставросу конфету подарить. А я бы, наверное,
достанься, например, он мне по жребию, ломала бы голову, какой подарок ему
сделать… и уж конечно, решила бы, что конфеты это несерьезно… Впрочем, Лари
никогда не была “серьезной”, она этого просто не умеет, да и не нужно ей… А вот
мне всегда не хватало такой вот легкости. Но у Лари это природное, а если я
буду так себя вести, наверное, будет выглядеть фальшиво… Или я опять слишком
много рефлексирую, а надо просто жить, и всё?..»
По окончании
рабочего дня все скинули халаты, и началась неофициальная часть: сначала пир
горой, а часа через полтора, когда все уже более-менее напились, наелись и
наболтались — даже Ставрос разговорился и рассказал несколько баек из жизни
Антиохийского Университета, — Контоглу встал и объявил:
— А теперь
подарки!
Все весело
зашумели и принялись искать свои сумки. Аристидис пришел в восторг от подарка
Дарьи, в порыве благодарности поцеловал ей по очереди обе руки и тут же
принялся хвастаться фотоальбомом перед Алексом Йоркасом, тоже любителем конских
бегов, хоть и не столь пламенным. Дарья с улыбкой смотрела на них, когда услышала
сзади бархатный голос:
— Госпожа
Феотоки, вы позволите?
Она повернулась,
и Ставрос протянул ей небольшую черную коробочку.
— Моим жребием
оказались вы, — сказал он, еле заметно улыбаясь, — так что соблаговолите
принять, с наилучшими пожеланиями. Пусть ваш дракон, наконец, поймает себя за
хвост и великое делание увенчается успехом.
— Спасибо! —
растерянно проговорила Дарья.
Она не
ожидала, что делать ей подарок выпадет Алхимику. Точнее, мысль об этом у нее
мелькнула, когда все разбирали свои жребии, но Дарья тут же постаралась отогнать
ее. А сейчас ей стало очень приятно, она открыла коробочку и ахнула.
На черном
бархате поблескивал кулон изумительной работы — это было понятно даже Дарье,
которая не очень-то разбиралась в украшениях. На золотой цепочке — заключенный
в тонкую оправу маленький дракон, пожирающий свой хвост. Уроборос! Символ
«великого делания» алхимиков и, как уже знала Дарья из прочитанной книги,
символ единства всего сущего и символ вечности. Он напоминал картинку из одной
греческой рукописи: спина и вся внешняя часть «кольца» красные, внутренняя
часть и лапки — зеленые.
Зеленый камень
походил на нефрит, насчет красного Дарья не знала, что думать, кроме того, что
это не рубин. Впрочем, и без того было ясно, что это дорогая вещь. В лапках
дракон держал золотую шестиконечную звезду — символ завершения «великого
делания». Потрясенная Дарья подняла глаза на Ставроса.
— Не
беспокойтесь, это меня не разорило! — снова улыбнулся он. — На здешнем Базаре
можно купить и не такое, причем по вполне божеским ценам. Надеюсь, вам
нравится?
— Вы еще
спрашиваете! — тихо ответила Дарья. — Разве такое может не нравиться? Это…
просто невероятно красиво…
— Тогда
примерьте. Мне хочется увидеть, как это будет смотреться на вас.
— Да, конечно,
— чуть смущенно сказала она, осторожно вынула кулон из коробочки и подошла к
зеркалу, благо оно висело на стене почти рядом.
На Дарье в
этот день были вишневая юбка и нарядная белая блузка с вырезом-лодочкой, и
кулон как раз поместился в него. Камни, словно согревшись от соприкосновения с
теплой кожей, загорелись каким-то таинственным огнем… или ей показалось, а на
самом деле это была просто игра света?.. Но все же дракончик, оказавшись у нее
на груди, определенно стал смотреться живее, чем на черном бархате в коробке.
— По-моему,
прекрасно! — сказала Дарья, с улыбкой поворачиваясь к Алхимику.
Он взглянул
оценивающе, кивнул:
— По-моему,
тоже. Что ж, я рад!
В его темных
глазах что-то вспыхнуло, и Дарья внезапно ощутила, как ее сердце забилось
быстрее. Она смутилась, опустила взгляд и проговорила:
— Большое
спасибо! Это так неожиданно…
— О Боже,
Дари, что это за красота?! — к ней подлетела Эванна. — Это подарок? — она
посмотрела на Ставроса. — Это… вы? Послушайте, у вас бездна вкуса!
— Не
сомневаюсь! — хмыкнул Алхимик и шагнул в сторону как раз вовремя: вокруг Дарьи
в мгновение ока столпилась вся женская часть лаборатории, а мужская тоже тянула
шеи взглянуть, что произвело подобный фурор…
Потом еще
пили, ели, травили байки и анекдоты до десяти вечера. В какой-то момент Дарья
осознала, что ей давно не было так весело. «А может, и не увольняться? —
подумала она. — Что это я, в самом деле, как ребенок какой-то? Я же хотела
приблизиться к другим граням жизни, ну вот, пожалуйста, что ж теперь бежать
из-за первых же искушений? Этак никогда ничего не поймешь и ничему не
научишься, так и останешься тепличным растением… Работает же Лари в этом
институте, хотя наверняка тоже со всяким сталкивается, и ничего с ней до сих
пор ужасного не случилось…»
Вечером на
улице было совсем прохладно — не больше пяти градусов. Впрочем, по сравнению с
морозами в это же время в Сибири здесь царило почти лето! Несмотря на выпитое
вино, Дарья бодро дошла до остановки трамвая и вскоре уже ехала в сторону Феодосиевых
стен. Народу в вагоне было немного. Дарья рассеянно глядела в окно, вспоминая
прошедший вечер, и внезапно вздрогнула. «Пусть ваш дракон, наконец, поймает
себя за хвост…» Почему Алхимик это сказал? Неужели… он о чем-то догадывается?..
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Схолия