С тех пор прошел год и четыре месяца. Бредя второго сентября по набережной навстречу теплым порывам ветра, Афинаида вспоминала все бывшее со странным чувством: казалось, это был какой-то чудовищный сон... если б не то обстоятельство, что она заснула в возрасте двадцати трех лет, а когда проснулась, ей было тридцать три. Десять потерянных лет, лучшие годы молодости!.. Как обидно, как нелепо!.. Хотеть спасти душу и послужить Богу, а в итоге закончить реабилитационным центром! Хорошо еще, что не психушкой… Вся эта «душеспасительная» затея теперь представлялась такой глупостью, над которой любой сколько-нибудь нормальный человек только посмеется. И Афинаида никому не рассказывала о своей прошлой жизни: она и так постоянно ела себя поедом за то, что попалась на «духовные» приманки отца Андрея, и выслушивать чьи-то насмешки над собой по этому поводу у нее просто не было сил, — а она была уверена, что любой из тех, кому она могла бы рассказать свою печальную историю, или плохо понял бы ее, или посмеялся бы над ней, если не вслух, то, по крайней мере, про себя… Конечно, Мария, ее единственная близкая подруга, посочувствовала бы и не стала смеяться — скорее, долго ахала бы и ужасалась, — но она была неверующей и просто не поняла бы тех проблем и вопросов, которые занимали Афинаиду… Ее мог бы лучше понять человек верующий, но после всей этой истории православные внушали ей опасение: она боялась сближаться с кем-то из них и тем более пускаться в откровенности. Довольно и того, что священник, у которого она теперь изредка исповедовалась, не читал ей никаких нотаций, ничего не выспрашивал и вообще не лез в ее жизнь, не пытался как-то на нее влиять и тем более давить — после лет, проведенных в послушании у Лежнева, это казалось такой роскошью, что требовать от судьбы чего-то еще в церковной жизни представлялось девушке почти дерзостью. «Лучше не пытаться искать чего-то большего… а то опять напорюсь на что-нибудь и ухну в очередную яму!» — думала она.
Но нередко ей мучительно хотелось с кем-то поговорить обо всем, что с ней случилось. Зачем все это было? Какой был в этом смысл? Что делать дальше, как жить?..
Несмотря на твердое намерение посвятить себя науке, Афинаида чувствовала себя очень неуверенно: в самом деле, она потеряла столько лет, и теперь ей нужно было так много наверстывать, да еще неизвестно, насколько то, что она пытается писать, похоже на настоящие исследования… И вот теперь, накануне первого разговора со своим возможным научным руководителем, девушка страшно нервничала. Заинтересуется ли он ее темой? Что он скажет, прочтя ее статьи и наброски к диссертации? Возьмется ли вести ее? Что, если нет? Если он откажется от нее, это ведь будет, наверное, означать в глазах других, что ее подготовка никуда не годится? Пожалуй, тогда и вовсе никакого руководителя будет не найти… Или найдется какой-нибудь из тех, про кого Мария говорила, что «им бы только набрать побольше аспирантов, а там хоть трава не расти, можно за полгода не допроситься поговорить о диссере», — а разве сможет она сама разобраться во всем? Так, пожалуй, и защиту провалить недолго… если только до нее вообще дойдет дело… Боже, Боже! Как много зависит от этой первой встречи! Считай — вся дальнейшая жизнь…
Афинаида нарочно отправилась погулять к морю, чтобы собраться с мыслями, но теперь так разволновалась, что ноги перестали ее держать, и она села за первый попавшийся свободный столик прибрежной кофейни.
— Добрый день, госпожа! Что желаете? — спросил подскочивший официант.
— Пожалуйста… — девушка заглянула в лежавшее на столике меню. — Пожалуйста, черный кофе, послаще… и булочку со сливками.
Булочка немного развеселила ее, и, глядя на искрящееся море, которое бороздили лодки, лодочки, катера и морские трамвайчики — Афинаида каждый раз удивлялась, как это они постоянно не сталкиваются при таком их количестве на ограниченном пространстве залива, — девушка уже спокойнее стала думать об ожидаемой встрече, такой для нее важной. Действительно, ей предстояло подвести итог почти полутора лет, в течение которых она пыталась вернуться к нормальной жизни. По приезде с Закинфа она, полистав старую записную книжку, нашла телефоны некоторых бывших сокурсников и принялась звонить им. Не все из них пошли после окончания Академии по научной стезе, но все как-то устроились в жизни, обзавелись семьями, работали… И после очередного разговора Афинаида каждый раз остро чувствовала собственную неприкаянность: у нее не было ни семьи, ни детей, ни нормальной работы, ни определенных жизненных перспектив…
На вопросы знакомых о том, как у нее дела и куда это она запропастилась, Афинаида отвечала, что ее выбили из колеи семейные сложности, сообщала о смерти матери и говорила, что работала несколько лет «там и сям», а теперь собирается вернуться в науку. Большинство удовлетворялось такими ответами; только Марии Афинаида призналась, что несколько лет усиленно предавалась православной жизни и работала при храме, но никаких подробностей сообщать не стала, лишь сказала, что ей надоела такая «слишком церковная» жизнь и она хочет заняться наукой. По совету подруги, Афинаида устроилась на работу в Национальную библиотеку, продолжала вспоминать иностранные языки, сильно выветрившиеся из ее головы за годы «православных подвигов», читать научные книги и в конце концов определилась с направлением своих дальнейших занятий. Мария, отучившись в аспирантуре, защитилась и преподавала в Академии ранневизантийскую литературу, и Афинаида, почувствовав себя, наконец, готовой начать работу над диссертацией, снова обратилась к подруге за помощью.
И вот, сегодня Мария свела ее в Академию на кафедру византийской литературы средних веков, где ей дали телефон профессора Факаидиса, посоветовав обратиться к нему по поводу научного руководства. Афинаида помнила его по прежней учебе в Академии — Факаидис читал им общий курс византийской литературы, и в то время ей нравились его лекции. Все вроде пока складывалось вполне удачно, но… Согласится ли он ее вести? Найдут ли они общий язык?.. А вдруг он откажется руководить ею, узнав, что она потеряла столько времени… и где! Если он спросит, почему она бросила в свое время аспирантуру и чем занималась столько лет после окончания Академии, что ему ответить? Гладко соврать, не покраснев, она не сумеет, а если скажет правду… то он, конечно, сочтет ее ненормальной! Но, может быть, обойдется без рассказов о ее прошлом?.. В конце концов, главное не то, чем она занималась раньше, а то, что она делает сейчас! Главное, чтобы Факаидису понравились ее статьи и наброски, чтобы он понял, что она способна к серьезной научной работе. Но точно ли она к ней способна? Может, ей только кажется, что написанное ею соответствует академическому уровню, а на самом деле все это только жалкое дилетантство?..
Афинаида допила кофе и подумала: «Ну что ж, если мне сейчас удастся обрести хорошего научного руководителя, значит, я правильно сделала, что пошла в науку, а если нет…» Что, если нет? Значит, она ошиблась, и это не ее стезя?.. Нет, не может быть! Господи, хоть бы удалось! Ведь иначе… иначе вообще тогда непонятно, что делать дальше в жизни и в чем смысл всего, что с ней произошло!..
Но нередко ей мучительно хотелось с кем-то поговорить обо всем, что с ней случилось. Зачем все это было? Какой был в этом смысл? Что делать дальше, как жить?..
Несмотря на твердое намерение посвятить себя науке, Афинаида чувствовала себя очень неуверенно: в самом деле, она потеряла столько лет, и теперь ей нужно было так много наверстывать, да еще неизвестно, насколько то, что она пытается писать, похоже на настоящие исследования… И вот теперь, накануне первого разговора со своим возможным научным руководителем, девушка страшно нервничала. Заинтересуется ли он ее темой? Что он скажет, прочтя ее статьи и наброски к диссертации? Возьмется ли вести ее? Что, если нет? Если он откажется от нее, это ведь будет, наверное, означать в глазах других, что ее подготовка никуда не годится? Пожалуй, тогда и вовсе никакого руководителя будет не найти… Или найдется какой-нибудь из тех, про кого Мария говорила, что «им бы только набрать побольше аспирантов, а там хоть трава не расти, можно за полгода не допроситься поговорить о диссере», — а разве сможет она сама разобраться во всем? Так, пожалуй, и защиту провалить недолго… если только до нее вообще дойдет дело… Боже, Боже! Как много зависит от этой первой встречи! Считай — вся дальнейшая жизнь…
Афинаида нарочно отправилась погулять к морю, чтобы собраться с мыслями, но теперь так разволновалась, что ноги перестали ее держать, и она села за первый попавшийся свободный столик прибрежной кофейни.
— Добрый день, госпожа! Что желаете? — спросил подскочивший официант.
— Пожалуйста… — девушка заглянула в лежавшее на столике меню. — Пожалуйста, черный кофе, послаще… и булочку со сливками.
Булочка немного развеселила ее, и, глядя на искрящееся море, которое бороздили лодки, лодочки, катера и морские трамвайчики — Афинаида каждый раз удивлялась, как это они постоянно не сталкиваются при таком их количестве на ограниченном пространстве залива, — девушка уже спокойнее стала думать об ожидаемой встрече, такой для нее важной. Действительно, ей предстояло подвести итог почти полутора лет, в течение которых она пыталась вернуться к нормальной жизни. По приезде с Закинфа она, полистав старую записную книжку, нашла телефоны некоторых бывших сокурсников и принялась звонить им. Не все из них пошли после окончания Академии по научной стезе, но все как-то устроились в жизни, обзавелись семьями, работали… И после очередного разговора Афинаида каждый раз остро чувствовала собственную неприкаянность: у нее не было ни семьи, ни детей, ни нормальной работы, ни определенных жизненных перспектив…
На вопросы знакомых о том, как у нее дела и куда это она запропастилась, Афинаида отвечала, что ее выбили из колеи семейные сложности, сообщала о смерти матери и говорила, что работала несколько лет «там и сям», а теперь собирается вернуться в науку. Большинство удовлетворялось такими ответами; только Марии Афинаида призналась, что несколько лет усиленно предавалась православной жизни и работала при храме, но никаких подробностей сообщать не стала, лишь сказала, что ей надоела такая «слишком церковная» жизнь и она хочет заняться наукой. По совету подруги, Афинаида устроилась на работу в Национальную библиотеку, продолжала вспоминать иностранные языки, сильно выветрившиеся из ее головы за годы «православных подвигов», читать научные книги и в конце концов определилась с направлением своих дальнейших занятий. Мария, отучившись в аспирантуре, защитилась и преподавала в Академии ранневизантийскую литературу, и Афинаида, почувствовав себя, наконец, готовой начать работу над диссертацией, снова обратилась к подруге за помощью.
И вот, сегодня Мария свела ее в Академию на кафедру византийской литературы средних веков, где ей дали телефон профессора Факаидиса, посоветовав обратиться к нему по поводу научного руководства. Афинаида помнила его по прежней учебе в Академии — Факаидис читал им общий курс византийской литературы, и в то время ей нравились его лекции. Все вроде пока складывалось вполне удачно, но… Согласится ли он ее вести? Найдут ли они общий язык?.. А вдруг он откажется руководить ею, узнав, что она потеряла столько времени… и где! Если он спросит, почему она бросила в свое время аспирантуру и чем занималась столько лет после окончания Академии, что ему ответить? Гладко соврать, не покраснев, она не сумеет, а если скажет правду… то он, конечно, сочтет ее ненормальной! Но, может быть, обойдется без рассказов о ее прошлом?.. В конце концов, главное не то, чем она занималась раньше, а то, что она делает сейчас! Главное, чтобы Факаидису понравились ее статьи и наброски, чтобы он понял, что она способна к серьезной научной работе. Но точно ли она к ней способна? Может, ей только кажется, что написанное ею соответствует академическому уровню, а на самом деле все это только жалкое дилетантство?..
Афинаида допила кофе и подумала: «Ну что ж, если мне сейчас удастся обрести хорошего научного руководителя, значит, я правильно сделала, что пошла в науку, а если нет…» Что, если нет? Значит, она ошиблась, и это не ее стезя?.. Нет, не может быть! Господи, хоть бы удалось! Ведь иначе… иначе вообще тогда непонятно, что делать дальше в жизни и в чем смысл всего, что с ней произошло!..
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Схолия