Восточный экспресс: Алхимия вкуса (1)

Январь подошел к концу, а Дарья по-прежнему работала в лаборатории. Зачем? Она сама толком не понимала, чего ждет, но все-таки не увольнялась, а детей после нового года отдала в детский сад. Няня несколько огорчилась, когда Дарья сообщила, что больше не нуждается в ее услугах.

— Мне пришлись по душе ваши дети, — сказала Миранда. — Жаль, что мы так быстро расстаемся… Что ж, если вам еще вдруг понадобятся услуги няни, имейте меня в виду.

— Обязательно! — уверила ее Дарья: девушка понравилась и ей, и детям.

Впрочем, Макс и Дора вскоре забыли о няне: в садике на них обрушилась масса новых впечатлений, завелись новые друзья… и даже первые враги, с которыми Максим порой лез в драку. Феодора быстро стала в группе звездой по рисованию, и воспитательница посоветовала Дарье в будущем отдать дочь в художественную школу. Словом, за детей можно было только порадоваться, Василий целыми днями объезжал выигранную четверку лошадей и готовился к скачкам, проводившимся ежегодно 25 февраля по случаю дня рождения августы… В общем, все были довольны, а Дарья делала довольный вид.

Правда, случилось то, чего она опасалась: Макс начал клянчить наладонник с играми — другие мальчишки вовсю «резались» в пиратов и «спасателей», и ему тоже хотелось похвастаться, что он прошел очередную ступень… Не то, чтобы Дарья была совсем против подобных развлечений, хотя сама считала компьютерные игры бессмысленной тратой времени и никогда в них не играла, но она боялась, как бы дети, пристрастившись к ним так рано, не стали бы в итоге компьютерными маньяками, которые, вместо того чтобы читать книги и гулять, проводят время, прилипнув к экрану. Дарья не хотела такой участи для своих детей и категорически отказалась покупать сыну игры, как он ни клянчил и не возмущался.

— Ну почему ты так непреклонна, мама?! — в конце концов воскликнул он пафосно. — Почему ты не хочешь? Ведь у всех…

— Мне не интересно, что там «у всех», — строго ответила она. — И тебе это не должно быть интересно. Ты должен хотеть чего-то не потому, что оно есть у других, хотя бы и у всех, а потому, что оно нужно лично тебе. И ты должен понимать, зачем это тебе нужно. Когда я была маленькой, у нас не было никаких компьютерных игр, но мы с друзьями никогда не скучали. Мы сами придумывали себе игры, сочиняли целые миры, героев и их приключения. Мы годами играли в них и всегда могли придумать что-то новое. И я хочу, чтобы ты понял: лучше самому придумать для себя игры, чем играть в игры, навязанные тебе другими.

Макс задумался, грызя ногти — дурная привычка, но Дарья не сделала ему замечания, чтобы не отвлекать от важных раздумий.

— Я понял, — серьезно проговорил он, наконец. — Лучше мы с Дорой сами сочиним свою игру, да?

— Конечно! Это гораздо интереснее.

— Мы сами будем пиратами! — глаза сына загорелись: было видно, что идея ему понравилась, и он уже начал что-то придумывать.

Мальчик побежал к сестре, а Дарья задумалась. Она только что сказала ребенку правильную вещь… А между тем сама она лишь недавно осознала, что уже несколько лет играет в игру, навязанную ей другими, пусть даже из хороших побуждений. И теперь она не знала, можно ли выйти из этой программы. И если можно, то как.

Она понимала, что собственно от работы в лаборатории и от общения с коллегами вряд ли получит что-то новое — этот ресурс исчерпан: они стали ей более или менее понятны, на химические реакции она насмотрелась, а реакция, шедшая в ней самой, так и не стала для нее ясной. Наоборот, все еще больше запуталось — и виной тому был Ставрос. Единственный человек в лаборатории, остававшийся для нее знаком вопроса. Что греха таить, ей очень хотелось разрешить загадку по имени Алхимик! Или хотя бы понять, что означали те несколько фраз, которые он сказал ей за время их знакомства. Когда она думала об этом, ей представлялись разные объяснения, и ни на одном она не могла остановиться. То казалось, что эти слова ничего не значили, вернее, были просто общими фразами, так подошедшими к ситуации именно из-за своей универсальности, а вовсе не потому, что Ставрос о чем-то догадывается. В самом деле, что банальнее пожелания успеха в «великом делании», если понимать это как символ жизненного пути, или замечания о том, что человеку иногда хочется большего? Такое истолкование было успокоительным, но… чересчур простым. Слишком обычным для объяснения слов такого человека, как Алхимик. И Дарье начинало казаться, что его фразы были с глубоким двойным дном, непонятными и интригующими…

Как же узнать правду? Был бы на месте Ставроса, например, Аристидис или Йоркас, Дарья бы уже давно завела наводящий разговор. Но Алхимик был слишком закрыт, слишком молчалив, слишком язвителен… Правда, над ней он до сих пор ни разу не насмешничал и вроде бы даже проявлял некоторую симпатию… Нет, это слово тут не подходило. Он… выказывал благоволение. Благородно снизошел до того, чтобы защитить от Контоглу, блеснул под Рождество великолепным подарком… А еще наблюдал за ней и наверняка пришел к каким-то умозаключениям. Вот что ей хотелось узнать! Если его фразы действительно имели скрытый смысл, то он, конечно, проистекал из тех выводов, которые сделал Ставрос относительно нее. Что он там о ней напридумывал?!

Все чаще в те моменты, когда она ловила на себе его взгляд, ей хотелось прямо взглянуть в обсидиановые глаза и насмешливо спросить: «Ну, и к каким же выводам вы пришли?» Однако она сознавала, что у нее вряд ли выйдет задать вопрос так насмешливо, как воображалось, а Ставрос в ответ, пожалуй, съязвит что-нибудь или, в лучшем случае, выдаст очередную фразу с двойным дном, да и не говорить же об этом с ним за чаем, при всех!.. Если же заговорить с ним вечером, когда они изредка оставались в лаборатории одни, то это выглядело бы как-то вызывающе… или, по крайней мере, странно: малознакомая сотрудница вдруг ни с того, ни с сего требует отчета в том, что о ней думают… как будто человек не имеет полного права думать о других что угодно, ни перед кем не отчитываясь!

Наконец, 5 февраля мироздание решило сжалиться над ней. В тот день она работала во вторую смену, Эванна отпросилась уйти на час раньше — торопилась попасть к зубному, — и Дарья, в одиночестве убирая использованные пробирки, расставляя по коробкам «зелья», как она мысленно называла результаты экспериментов, и заполняя компьютерный журнал, не заметила, как осталась в лаборатории одна, если не считать Алхимика, который, как обычно, еще возился в своей стеклянной «пещере». Он вышел оттуда как раз тогда, когда Дарья застегнула молнию на своей сумочке, готовясь уходить. Она сняла с крючка ключ от лаборатории, чтобы отдать Ставросу, и, повернувшись, внезапно почти столкнулась с ним самим.

— Я тоже ухожу, — сказал он.

— А, хорошо, — ответила Дарья и вдруг спросила, сама не зная, зачем: — Сегодня решили закончить пораньше?

— Нет, это вы сегодня задержались.

— Разве? — она взглянула на часы и увидела, что действительно провозилась дольше обычного. — Да, и правда…

Алхимик не сводил с нее своих бездонных глаз, и это смущало. Она взяла сумочку и, неловко шагнув в сторону, пробормотала:

— Что ж, тогда пойдемте, — и направилась к двери.

Ставрос последовал за ней, но у выхода быстрым и по-кошачьи грациозным движением обогнал и распахнул перед ней дверь лаборатории. Дарья смущенно улыбнулась и вышла. Она думала, что Алхимик сразу же простится и уйдет, но он остановился рядом и, когда она повернула ключ в замке, сказал:

— Раз уж мы сегодня с вами синхронно закончили работу, госпожа Феотоки, быть может, вы составите мне компанию? Я собираюсь поужинать в ресторане здесь неподалеку.

Сердце Дарьи сделало кувырок в груди. Вот она, возможность с ним поговорить, наконец-то! Правда, Дарья не могла с ходу сообразить, как завести разговор с Алхимиком о том, что ее в последнее время так сильно интересовало, и не была уверена, что такой разговор вообще возможен… Но не упускать же случай хоть немного пообщаться в неофициальной обстановке с тем, кто давно будоражит ее любопытство!

— Спасибо, я не против, — ответила она с улыбкой.

Дарья хотела было по дороге спросить Ставроса, что за опыт он сегодня проводил — она заметила, что реакция была многоэтапной и долгой, — но тут у нее зазвонил мобильник, и она проболтала с Иларией до самого ресторана. Она догадывалась, куда Ставрос поведет ее, и действительно, минут через десять они усаживались за столик в «Алхимии вкуса». Ресторан был очень уютным и оформлен соответственно названию: приглушенное освещение, отделанные под камень стены и сводчатый потолок, электрические камины в виде древних печей с горном, там и сям на перегородках между столиками котелки и пробирки, в которых вместо химических смесей представлены яства и вина, на столах графины с водой в виде колб, салфетки с узором из алхимических знаков и свечи в тяжелых медных подсвечниках. Дарья с восхищением оглядывалась вокруг. Она так редко бывала в хороших ресторанах, что едва могла вспомнить, когда в последний раз посещала подобное заведение. Пожалуй, полтора года назад, когда Елизавета пригласила их с Иларией отметить свое новое назначение — ведь о том, чтобы стать ведущим программистом в «Гелиосе», она мечтала несколько лет. С Василием Дарья иногда ходила в «Мега-Никс» или небольшие таверны, которыми был наполнен Константинополь, особенно в черте старого Города. Но в целом муж предпочитал домашнюю стряпню, и Дарье после свадьбы пришлось не только еженедельно совершенствовать свой талант в области выпечки пирогов, но и пристально изучить поваренную книгу и тонкости греческо-турецкой кухни. Колдовать у плиты, конечно, интересно, но иногда все же немного утомительно…

— Нравится вам здесь? — спросил Ставрос.

— Да, красиво!

— Кормят тоже очень недурно. Рекомендую на будущее. Но сегодня вы моя гостья, так что прошу не стесняться и пробовать все, чего пожелаете.

Официант принес меню и лучезарно улыбнулся Алхимику как постоянному посетителю. Меню оказалось столь богатым, что у Дарьи разбежались глаза. Видя ее растерянность, Ставрос взял инициативу в свои руки:

— Чего бы вы хотели — мяса, рыбы? Вы любите острое? пряности? Какое вино предпочитаете — сухое или послаще?

Скоро заказ был сделан: набор закусок, наполовину пряных для Дарьи, наполовину острых для Алхимика; рыбная чорба для нее, суп с потрохами для него; турецкие кёфте для нее, мусака для него; красное полусладкое для нее, сухое для него, а на десерт кофе и ассорти из медово-ореховых сладостей.

— Предлагаю выпить за хорошую еду, — сказал Алхимик, подняв бокал, — и за способных оценить ее по достоинству.

Дарья улыбнулась, и они чокнулись.

— Но вы, наверное, изначально выбрали этот ресторан из-за названия? — спросила она.

— Вы угадали, — кивнул Ставрос. — Но после первого же снятия пробы понял, что здешняя кухня стоит того, чтобы исследовать ее попристальней.

— Да, очень вкусно! — согласилась Дарья, уже успевшая попробовать цацик.

Казалось бы невелика премудрость — приготовить эту традиционную закуску из йогурта с огурцами и чесноком, однако далеко не везде она выходила одинаково вкусной. Здешние же «алхимики» явно положили туда, помимо традиционной мяты, еще какие-то пряности, отчего цацик приобрел оригинальный и приятный привкус, с примесью некоторой таинственности: как ни пыталась Дарья определить, что там намешано, у нее не получалось.

— Как вам наша лаборатория? — поинтересовался Ставрос. — Нравится работа?

— В общем, да… Я не сталкивалась с химией со школы, теперь интересно обновить впечатления. А сама работа у меня не трудная.

— Да, но и с ней не всякий хорошо справляется. Вы быстро научились ловко орудовать пробирками. По сравнению с вами предыдущая лаборантка походила на слона в посудной лавке.

— Что ж, это мне льстит, — Дарья улыбнулась.

— Как долго вы намерены у нас проработать?

— Не знаю… Я еще не решила. Наверное, пока не соскучусь.

— И тогда пойдете куда-нибудь еще? Или вернетесь к прежнему образу жизни?

— Может, и вернусь. Это зависит… — тут она осеклась и умолкла.

— От чего? — он внимательно глядел на нее.

— От того, насколько быстро мне удастся отдохнуть от прежних занятий, — ответила Дарья, надеясь, что ее голос звучит уверенно и твердо. — Но не думаю, что я задержусь в лаборатории слишком долго. Может быть, до лета поработаю…

Она удивилась сама себе, назвав этот срок, ведь прежде у нее и в мыслях не было оставаться на этой работе столько времени.

— Летом поплаваете в море, а потом с новыми силами за переводы? А вам не приходило в голову, например, сменить обстановку, поехать на работу в другой город?

— Зачем? — удивилась Дарья. — По-моему, здесь и так можно найти массу разных занятий, а обстановка мне пока не наскучила. Если мне и хочется куда-то съездить, то просто в путешествие, а не по работе. Я еще почти ничего не видела в Византии, только вот в Каппадокии была один раз и потом в Трое и Смирне. А увидеть хочется еще много чего…

— Значит, восточнее Анатолии вы не были? Эдесса, Дамаск, Иерусалим?

— Пока нет. Но надеюсь, у меня еще все впереди, — улыбнулась Дарья.

— Что ж, за это надо выпить!

Они снова чокнулись, Ставрос задумчиво отправил в рот ломтик лаваша, обильно покрытый аджикой — такой острой, что у Дарьи полились слезы, когда она рискнула ее попробовать, — невозмутимо прожевал, словно это был хлеб с маслом, и сказал:

— Но я бы не советовал вам откладывать в долгий ящик. Сколько людей не осуществили свои мечты только потому, что слишком долго их откладывали!

— Ну, не всегда же можно так вот сразу все бросить и сорваться с места. Бывают разные обстоятельства…

— Да, сначала это просто обстоятельства, а потом они становятся рутиной, которая опутывает человека цепями, и он уже не освобождается из них до пенсии. А выйдя на пенсию, тоже не всегда удается предаться жизни исключительно в свое удовольствие.

— Тогда выпьем за то, чтобы рутина не затянула нас в свое болото! — засмеялась Дарья.

— В болото? — переспросил Алхимик, чокаясь с ней. — Интересное сравнение.

— Это у меня русское, — улыбнулась Дарья. — В Византии-то болот, наверное, почти нет, а в Сибири их очень много. Например, Васюганские болота на северо-востоке от Омска — вообще одни из самых больших в мире.

— Вот как? Интересно. Очень топкие?

— Летом почти непроходимы. Оттуда вытекает много рек, и еще там озер несколько сотен. Целые поля воды, только зимой можно перебраться. Зимой там нефть добывают, но в последнее время это дело сворачивать стали, потому что это плохо влияет на животный мир и растения, там много редких видов. Может, когда-нибудь додумаются, как проложить там мосты, и сделают национальный парк, но это так, мечты экологов пока что. Я только по телевизору видела фильм про эти болота, там правда очень красиво, хоть и топко.

Официант принес суп в небольших глиняных мисках и снял с них крышки. Запахло так аппетитно, что Дарья едва не облизнулась, выжимая в миску половинку лимона. Алхимик щедро сдобрил свой суп красным перцем и спросил:

— Вы скучаете по России?

— Нет, — призналась Дарья. — Я здесь как-то сразу прижилась, обратно не тянет…

— Значит, у вас не сильно развита привязанность к местам. Это еще больше сглаживает дорогу к путешествиям.

— Ну, путешествия это все-таки ненадолго, это же не переселение с места на место.

— Тем не менее, бывают люди, которые настолько прикипают к тому или иному месту, что им трудно уехать даже ненадолго.

— Нет, это точно не про меня!

Рыбная чорба привела Дарью в восторг — она давно не ела такой вкуснятины. «Надо придти сюда с Василем как-нибудь», — подумала она.

— Кстати, — сказал Алхимик, — в августе я возвращаюсь в Антиохию и хочу открыть там собственную лабораторию. Мне понадобятся помощники, и я подумываю пригласить кого-то из здешних знакомых. По крайней мере, на первые месяцы.

«Это что, намек? Он серьезно?!» Дарье сделалось немного не по себе. Не хватало еще, чтобы теперь вместо Контоглу ее стал обхаживать Ставрос! Да еще начав с таких странных предложений!

— Что ж, думаю, вы легко сможете найти помощников, — сказала она любезным тоном, чуть пожав плечами.

— А вы успели очень привязаться к Константинополю? — Алхимик не сводил с Дарьи глаз, и это нервировало.

— Я живу здесь уже пять лет, я замужем, и у меня двое маленьких детей. Константинополь мне очень нравится. В ближайшее время я не планирую куда-то уезжать отсюда, — у нее получилось ответить холодно.

«Кажется, этого должно хватить, чтобы расставить точки над i!»

— Да, я слыхал, что русским женщинам свойственна почти маниакальная жертвенность.

— О чем вы? — она недоуменно посмотрела на него, но тут же опустила глаза: его бездонный взгляд действовал на нее слишком сильно и совсем не так, как нужно.

— Жертвовать ради других собой, своими интересами, склонностями, чувствами. Губить свою жизнь ради того, чтобы другие жили припеваючи. Отказываться от того, что дает радость и счастье, потому что это причинит неприятности другим.

— Я вовсе не гублю свою жизнь, с чего вы взяли? — резко проговорила она. — И никому не жертвую склонностями и чувствами. Я счастлива и довольна жизнью!

— Тогда зачем вы пришли работать в лабораторию? — спокойно поинтересовался Алхимик.

Дарья вспыхнула. «Значит, он и правда догадался! — подумала она. — Те слова про дракона и эта фраза о желании большего… Наверное, глупо пытаться обмануть его. У него наверняка много жизненного опыта, чтобы понять, что у меня есть проблемы… Но, по крайней мере, ничто не обязывает меня ему исповедаться!»

— Думаю, это вас не касается, господин Ставрос, — ответила она, улыбнувшись, чтобы скрасить резкость ответа. — Захотела и пришла. Я вовсе не собираюсь ни перед кем отчитываться. Тем более, что это довольно странная тема для светской беседы за ужином.

— Как скажете, — удивительно легко согласился сотрапезник. — Какую музыку вы любите?

Переход был столь внезапным, что Дарья даже рассмеялась. В музыке Ставрос оказался любителем классики и — неожиданно — в особенности русской, девятнадцатого века. Дарья, к своему стыду, в этой области была довольно невежественна и тут же мысленно пообещала себе заполнить пробел в своем образовании. Она больше любила инструментал и особенно — в этом она призналась с некоторым смущением — музыку из историко-приключенческих фильмов вроде «Под сенью столпа», о времени святого Даниила Столпника, или сериала «Юстиниан и Феодора». Потом разговор перешел на кино. Алхимик не был его страстным поклонником, но кое-какие общие любимые фильмы у них нашлись — большей частью трактующие известные древние сюжеты, вроде «Троянского коня» или «Обеда в Пританее».

Впрочем, в основном говорила Дарья, Ставрос же был весьма краток в своих оценках и часто довольно резок. Но над самой Дарьей он не язвил и никаких намеков на ее личную жизнь не делал, так что она расслабилась и получила от общения с Алхимиком большое удовольствие.

Они уже прощались возле трамвайной остановки, когда он спросил:

— Скажите, госпожа Феотоки, если б вашему мужу предложили на два-три месяца поехать за границу для участия в серии соревнований жокеев или чего-то подобного, он отказался бы или оставил бы вас с детьми здесь и поехал?

Дарья растерянно смотрела на Ставроса, не зная, что ответить и нужно ли вообще отвечать на такой дерзкий вопрос. Алхимик, иронично изогнув бровь, сказал:

— Вижу, я дал вам повод для размышления. До свидания, было приятно провести с вами вечер, — и, чуть поклонившись, он исчез в толпе.

предыдущее    |||   продолжение
———— оглавление ————